Неприметная маленькая брюнетка превратилась в платиновую мечту миллионов - звезду и легенду советского экрана. У нее было все: слава, деньги, удачный брак, миллионы преданных поклонников. И лишь один злейший враг – время.

Никому не известная молодая актриса оперетты пришла на студию в надежде получить роль в «новом фильме». Выстояв длинную очередь желающих, с трудом скрывая робость и мучительно краснея, актриса очутилась перед режиссером. Его испытующий пронзительный взор не обещал ничего хорошего.

– Что это? – указывая на нос претендентки, строго спросил режиссер.

Быстро взглянув в зеркало, актриса увидела маленькую родинку, о которой совершенно забыла.

– Родинка, – еле слышно сказала вошедшая.

– Родинка – это не годится! – авторитетно отрезал режиссер.

Актриса попыталась было что-то возразить, но режиссер был категоричен.

– Вы театральная актриса. В театре родинка вам не мешает. Так, ничего особенного. На экране она будет размером с автобус! Кино – это вам не театр. В кино мешает все. Это надо понимать!

С пылающими щеками актриса выбежала вон, мысленно поклявшись никогда в жизни больше не преступать порог киностудий.

Любовь хористки

«Я начала свою творческую жизнь в театре Владимира Ивановича Немировича-Данченко». Заученный до мельчайших деталей текст никогда не изменялся, даже для друзей все выглядело именно так: волнение при встрече с великим режиссером, невидимые никем партии в хоре и кордебалете, и, наконец, главная роль в оперетте «Перикола» и, как награда, – портрет Немировича-Данченко, подаренный и им же и подписанный «Талантливой актрисе и милому человеку Любови Петровне с лучшими пожеланиями». И ни слова о детстве или ранней юности. Детство случилось давно, еще до революции, и не пристало говорить о нем актрисе, столь тщательно скрывавшей всю жизнь свой возраст.

Она родилась под Москвой в семье Евгении Сухотиной и Петра Орлова. Родители мечтали видеть свою дочь известной пианисткой и в 6 лет отдали ее учиться в музыкальную школу. Мать актрисы была дальней родственницей одного из зятьев Льва Толстого. Выдающегося писателя видела и маленькая Любочка, он ей презентовал книгу «Кавказский пленник» с дарственной надписью. Малышка с детства проявляла способности к лицедейству: однажды свидетелем ее игры стал сам Федор Шаляпин. В оперетте «Грибной переполох», поставленной детским любительским театром, Любочка играла роль Редьки. Выдающийся певец подхватил ее на руки и воскликнул: «Эта девочка будет знаменитой актрисой!»

Розовое детство закончилось неожиданно: сначала грянула революция, затем гражданская война. Семья бедствовала. В то тяжелое время Орловых приютила сестра матери. Чтобы хоть как-то прожить, Любочка и ее сестра Нонна доили корову, и Люба сама возила молоко в Москву на продажу. Особенно трудно приходилось зимой: обледеневшие тяжелые бидоны, к которым примерзали руки, постоянный страх потерять с таким трудом заработанные деньги, возвращаясь в морозной темноте домой...

В 17 лет Люба начала обучение в Московской консерватории по классу рояля. Тогда и подвернулась девушке первая работа в кино: тапером или же «иллюстратором» кинолент. В прокуренных московских иллюзионах и синематографах Орлова каждый вечер играла нехитрые мотивчики, сопровождавшие немые фильмы. Проучившись в консерватории три года, Люба поступила на хореографическое отделение Московского театрального техникума, после чего в 1926 году ее приняли хористкой в Музыкальную студию при МХАТе, основанную Немировичем-Данченко. В том же году Орлова впервые вышла замуж. Высокий голубоглазый поклонник Любы приезжал за ней после спектаклей с букетами роз, и они удалялись вместе. Андрей Берзин, 29-летний перспективный партийный чиновник, приглянулся не только артистке, но и ее родителям, которые настоятельно рекомендовали Любочке не тянуть со свадьбой.

Симпатичный муж при солидной должности, отдельная квартира после родительской коммуналки, появившиеся наконец деньги. Но семейное счастье Любы оказалось недолгим. В 1930-м Берзина арестовали. В одном из писем он якобы просил Любу отказаться от него, оформив соответствующие бумаги. Она так и сделала.

После она отказалась от него еще раз. Когда после триумфа «Веселых ребят» Орловой присвоили звание заслуженного деятеля искусств РСФСР, на приеме в Кремле с ней изъявил желание побеседовать Сталин и спросил, есть ли у нее какая-то просьба к нему. «Шесть лет назад арестовали моего первого мужа Андрея Берзина. Я ничего не знаю о его судьбе. Не могли бы вы помочь мне связаться с ним?» – робко произнесла актриса. Сталин удивился, но помочь обещал. Вскоре Орлову вызвали на Лубянку, где один из начальников сообщил ей, что ее бывший муж жив и, если у нее есть такое желание, она хоть сегодня может с ним воссоединиться. Орлова, не произнеся ни слова, покинула кабинет.

Главная роль

Оставшись одна, Любовь Орлова вернулась к родителям и еще активнее окунулась в работу. Почти 6 лет прослужила она в театре ничем не примечательной артисткой хора и кордебалета, пока не получила наконец главную роль в оперетте «Перикола» Жака Оффенбаха. Такому стремительному выдвижению на первые роли, скорее всего, посодействовал руководитель театра Михаил Немирович-Данченко – сын прославленного режиссера. Он был серьезно увлечен молодой хористкой, и в театре даже поговаривали об их скорой свадьбе. Но Орлова лишь отмахивалась от советов подруг: «Выйду замуж, придется с ним жить. А я и так своего добьюсь». Орловой становилось тесно в театре, а экран ее принимать не хотел. К тому же сам Немирович-Данченко-старший – патрон Любы – категорически запрещал ей сниматься. Прославленный режиссер крайне брезгливо относился к «босяцкому» искусству кино. Тем не менее, Орловой удалось промелькнуть в эпизодической роли в немом фильме Бориса Юрцева «Любовь Алены» и сыграть Грушеньку в «Петербургской ночи». Того успеха, к которому она уже привыкла на театральных подмостках, эти картины ей не принесли. Любовь Орлова понимала, что ей нужна роль, которая сделает ее той, кем она мечтала быть.

Тем временем в Москве появился еще один мечтатель. Григорий Александров только вернулся из 3-летней поездки по Америке. В Соединенных Штатах он вместе с другом – позже им припишут более нетрадиционные отношения – Сергеем Эйзенштейном постигал тонкости киноремесла. Голливуд произвел на Александрова неизгладимое впечатление, молодой режиссер был полон радужных мечтаний и амбициозных планов снять что-то подобное, феерическое, искрометное. Лучшую музыкальную кинокомедию! Два месяца ушло на написание сценария. Куда больше времени и сил потребовалось на подбор главных героев картины.

С мужской ролью определились довольно скоро. Кому как не солисту Ленинградского мюзик-холла Леониду Утесову играть поющего пастуха. А вот с кандидатурой на роль Анюты у режиссера не складывалось… Он обошел все столичные театры, прошерстил картотеки Мосфильма, изучая анкеты молодых актрис, просматривал девушек, далеких от мира кино. В какой-то момент ему показалось, что он нашел свою героиню, но талантливую и симпатичную девушку-трактористку, которая недурно пела и танцевала, чуть ли не силой увел со съемочной площадки директор совхоза: «Ей пахать надо, а вы тут с каким-то кино пристаете». Было отчего впасть в отчаяние! И тут появилась Любовь Орлова. Согласно легенде, вконец расстроенный Александров, по совету друга, сходил в музыкальный театр при МХАТе, где как раз блистала Перикола-Орлова. Молодой режиссер был покорен чарами 30-летней артистки. А она, дескать, на предложение сниматься ответила: «Нет. Я чувствую, мы часто будем спорить. Это не помешает работе?» Он тут же принялся уговаривать ее: «Но в спорах рождается истина».

Другая, разумеется, не столь известная версия гласит о том, что именно Орлова первая предложила себя на роль Анюты. Кинопробы артистки Александрову не понравились. Но Орлова не сдалась. Александров как раз попивал чай у своей знакомой – режиссера студии документальных фильмов – Лидии Степановой, когда к ней в гости «неожиданно» зашла ее подруга Любовь Орлова. Разумеется, совершенно случайно, хозяйке понадобилось выйти по делам, и режиссер с актрисой остались наедине. «Представляешь, Григорий Васильевич предложил мне роль в своем новом фильме», – со счастливой улыбкой выпалила Люба, когда подруга вернулась. Понял ли режиссер, что встреча была тщательно спланирована дамами заранее или нет, но через пару дней Орлову утвердили на роль Анюты.

Рождение легенды

«Веселых ребят» снимали летом в Гаграх. Именно там роман Орловой и Александрова стал очевиден буквально для каждого члена съемочной группы. Режиссера ничуть не смущало даже присутствие жены и маленького сына. Для Орловой были созданы наиболее выгодные условия, с каждым днем она из дебютантки превращалась в хозяйку на площадке. По просьбе Александрова шатенка Орлова высветлила волосы (режиссер лепил из нее звезду а-ля Голливуд). Сценарий переписался таким образом, чтобы эпизодов с Орловой стало больше, сцены же с Утесовым безжалостно урезались. Орлова на съемках не жалела сил и энергии: во время эпизода, в котором в усадьбу забежало стадо коров, актриса самолично решилась выполнить трюк и бесстрашно вскочила на спину быка. Наездницу на спине бык терпеть не стал и сбросил актрису наземь, да так, что Орлова еще месяц пролежала больнице с сильнейшим ушибом спины.

Окончание съемок показало, что трудности только начинаются: критика не очень-то жаловала «Веселых ребят», упрекая в нестройности сюжета, бессвязности действия и перегруженности всяческими трюками. Самыми серьезными обвинениями, которые могли надолго упрятать картину на полку были, конечно, «американизм» и следование голливудским образцам. Но за «Веселых ребят» неожиданно вступились начальник Главного управления кинопромышленности Шумяцкий и писатель Максим Горький. Они-то и убедили Сталина лично посмотреть фильм. После закрытого показа, устроенного для членов Политбюро ЦК, все ждали, что скажет ОН.

– Хорошо! Очень веселая картина. Я как будто месяц в отпуске побыл. Ее будет полезно показать всем рабочим и колхозникам.

Это был зеленый свет: рабочие и колхозники страны фильм увидели. Картина пошла одновременно во всех кинотеатрах СССР и была послана на кинофестиваль в Венецию, где имела такой громадный успех, что песню «Сердце, тебе не хочется покоя…» начали распевать даже венецианские гондольеры. Орлова вознеслась на кинематографический Олимп мгновенно.

Вскоре после премьеры Орлова и Александров поженились. «Я увидела золотоволосого бога, и все было кончено», – говорила Любовь Петровна. По стране начали триумфальное шествие две легенды: о непревзойденной звезде и о великой любви… Она была воплощенной мечтой о «красивой жизни», манящей и недоступной, эталоном женственности и грации: миллионы советских женщин мечтали походить на нее. Ее белокурые волосы, ее тонкая талия (еще со времен хореографической студии у Орловой остался тонкий кожаный ремешок длиной 43 см – образец охвата талии), ее манера ходить, одеваться... С последним у простых советских тружениц пожалуй были наибольшие проблемы – Орлова с Александровым частенько бывали за рубежом: Венеция, Берлин, Канны, Париж. Актриса отовсюду привозила горы модной одежды. Однажды Фаина Раневская, которую с Орловой связывали годы знакомства и даже дружбы, колко заметила: «Моль не может съесть туалеты, висящие в шкафах у Любочки, просто потому, что моли негде там поместиться».

Лицо эпохи

Тем временем Александров продолжал выпускать фильмы с участием Орловой. До войны на экраны вышли «Цирк» и «Волга-Волга». Обе картины публика встретила и приняла с восторгом. Орлова – любимица Сталина. Орлова – лицо эпохи, когда «жить стало лучше, жить стало веселее». Орлова – визитная карточка советского кинематографа, которую не стыдно показать миру. На одном из кремлевских приемов Сталин, окинув Орлову отеческим взором, посочувствовал: «Какая маленькая! Какая худенькая! Почему худенькая? Почему бледная?» Любовь Петровна шутливо кивнула в сторону мужа, мол замучил съемками. Сталин хмуро заметил: «Запомните, товарищ Александров, Орлова – наше народное достояние. Орлова у нас одна. И если вы ее будете мучить, мы вас жестоко накажем. Мы вас повесим». «За что?» – шутливо запротестовал было Александров. «За шею», – мрачно отсек генсек. Побледневшего Александрова едва не хватил удар.

Орлова же все больше привыкала к роскоши. Богатые пиршества, бесконечные приемы в Кремле чуть не окончились для артистки плачевно. В какой-то момент она серьезно пристрастилась к алкоголю. Частенько приходя поздно вечером домой, Александров заставал жену хорошо навеселе. В 1938 году в газете появились заметки, что Орлова пристрастилась к алкоголю. Привести Любу в чувство могла лишь его угроза, что карьера ее будет кончена. В том же году чета решила построить себе дачу во Внуково. Нужны были деньги и немалые. В те годы Орлова часто гастролировала с творческими вечерами, концертная ставка ее была и так выше чем у других актеров, однако для строительства дома-мечты этого было мало. Тогда Орлова стала требовать немыслимые гонорары за свои выступления. Руководители концертных залов соглашались. Они были готовы на все, лишь бы артистка приехала на гастроли. Однако история с завышенными гонорарами дошла до ЦК и знаменитую артистку решили пристыдить на страницах прессы.

Александрову пришлось приложить все свои силы и воспользоваться знакомствами, дабы замять эту историю. Любовь Орлова должна была оставаться в глазах соотечественников поистине народной, простой и скромной женщиной.

В 1939 году Александров приступил к съемкам картины «Светлый путь». Собственно, сюжет картины был прост: советская золушка много трудится и в конце концов становится принцессой, то есть ткачихой-многостаночницей, получающей почетный орден. Перед съемками Орлова три месяца постигала азы ткачества в Московском научно-исследовательском институте текстильной промышленности. Перед самой войной Орлова попробовала себя и в отрицательной роли. В фильме «Ошибка инженера Кочина» она сыграла пособницу вражеского шпиона.

Война застала супругов в Риге. Буквально через пару часов после очередной творческой встречи немцы начали бомбить столицу Латвии. Под непрерывными бомбежками и обстрелами в переполненных людьми эшелонах Орлова и Александров добирались до Москвы. В первые месяцы войны Александров снимал «боевой киносборник», в каждой из трех короткометражек в гриме почтальона Дуни-Стрелки снималась Орлова. Когда немцы подошли к Москве, в городе началась паника. Тогда градоначальники решили расклеить в осажденном городе гастрольные афиши Орловой. Многих москвичей это действительно успокоило: если уж сама Орлова в Москве, то бояться нечего. Осенью Мосфильм эвакуировали в Баку, вслед за мужем, временно ставшим директором Бакинской киностудии, отправилась Орлова.

Послевоенная «Весна» 1947 года стала последним триумфом Орловой и Александрова. Последующие картины не имели того зрительского успеха, более того, и критики уже не считали нужным восхвалять их. Вождь умер, а вместе с ним, казалось, исчезла и слава его экранной любимицы. В последующих фильмах это уже была «не та» Орлова.

В «Русском сувенире» было все: и песни, и цирковые номера, и каскадеры. Но фильм оказался провальным. Нет, конечно, хватало и слащавых льстецов с фальшивыми фразами: «За годы работы талант ее еще больше расцвел, отточилось мастерство исполнения»… Но подобные похвалы еще больше подчеркивали тот факт, что время неумолимо, и пора экранных триумфов для Орловой и Александрова прошла. Рецензенты строго упрекали картину в неопределенности сюжета, перегрузке ленты трюками, отсутствии художественной цельности. Понимала это и сама Орлова: «Что ни кадр – то пустота… А у меня перепевы и перепевы самой себя. Словно я тем и занимаюсь, что пытаюсь повторить когда-то найденные приемы»

Наперекор времени

Впереди оставались тихая пенсионная жизнь и театральные роли (в театр имени Моссовета Любовь Петровна пришла в конце 40-х годов). Орлова с каждым годом все больше и больше ненавидела юбилеи. «Мне всегда будет 39 лет и ни на один день больше!» – эта фраза из спектакля «Милый лжец» стала ее коронным ответом неумолимому времени. В театре ее называли «Любочкой». Фаина Раневская иронизировала: «Я всего на 8 лет старше Любочки, а всю жизнь была ее бабушкой». Орлова ненавидела биографии, когда к печати готовилась книга о ее выдающемся муже, она приложила все усилия, дабы книга не покинула стен издательства. Почему? Просто в биографию включили некоторые «нежелательные» бытовые фото режиссера и Орловой. Она всю жизнь боролась за то, чтобы выглядеть красивой на экране. Выверялись ракурсы, использовались различные ухищрения с осветительными приборами. Годы шли, и теперь ей нужно было выглядеть не просто красивой, она хотела невозможного: выглядеть молодой. Когда трюки со светом, бьющим прямо в лицо и сглаживающим морщины, перестал помогать, Орлова начала свозить из-за рубежа тонны тюбиков с чудодейственными «антивозрастными» кремами. Она старела и в то же время панически боялась показаться старой. Никаких фотографий, никаких интервью, никаких биографических заметок.

Фильм «Скворец и Лира» о двух разведчиках на пенсии, может, был бы и хорош, если бы Орлова ни играла там героиню во всем возрастном развитии, начиная с 20 лет… Она выглядела потрясающе. Потрясающе для своих 70 лет, но никак не для 20, которые пыталась изобразить. В одной из сцен пожилая Орлова выходила в подвенечном платье. Кинематографисты тут же обозвали картину «Склероз и климакс». Худсовет студии не выпустил ленту на экраны.

Спустя два года Орловой не стало. Муж до последнего скрывал от нее страшный диагноз – рак. Уже будучи смертельно больной, она продолжала поиск подходящей театральной пьесы: «В данный момент у меня только одно желание – повернуть время назад». Но это не удалось еще никому. Она боролась со временем беспощадно. Она не скрылась от публики подобно иным звездам экрана, едва заметив первую морщину. Дотошные киноведы подсчитали, что «юной» актрисе в «Веселых ребятах» было за 30, а в «Весне» и вовсе 45… Действительно юной ее не знал никто. И все же со старых кинопленок улыбается и поет вечно молодая Любовь Орлова - актриса, победившая время.