- Ваш путь к славе был не очень тернистым. Внезапно свалившаяся в середине девяностых популярность сильно "ударила по мозгам"?

- Сильно, сильно. Мне было тяжело все это пережить. Объясню. Вот у тебя есть твоя душа, твои руки и твой инструмент - некий такой замкнутый круг, внутри которого ты формируешь какой-то «прикол». Два слова и три ноты, которые рождают в тебе слезу, ощущения счастья, либо нагнетают драму. Когда все взорвалось, когда появился успех, выйти из этой интимной атмосферы и стать публичным было в миллион раз сложнее, чем придумать песни...

- Вы не считаете себя публичным человеком?

- Стать публичным для меня, человека замкнутого, домашнего, любящего компанию из не больше восьми человек, было катастрофически тяжело. У меня есть боязнь, правда, не настолько развитая, чтобы обращаться к психологу. Это боязнь большого скопления людей. Мне тяжеловато бывает выступать на больших площадках, вручениях каких-то премий.

Когда я перешел со стадионов в тысячные залы, мне стало намного комфортнее. На стадионе я вообще ни на что не гожусь. Играть живьем там невозможно, а под фонограмму я не могу. Это выше моих сил, я пробовал много раз и понял, что это бессмысленно. Сейчас я вполне доволен - только теперь я могу показать людям ту музыку, которую сочинил еще пятнадцать лет назад. Чтобы добиться этого, нужно было стать «звездой», сделать много «шлягеров».

- Как часто вы сейчас пишете песни?

- Я не хожу в туалет с гитарой, хожу с кроссвордом. Когда-то я писал в год сто мелодий, заготовок, из которых десять попадали на альбом. Сейчас я поступаю проще: пишу десять заготовок, каждая из которых попадает на диск. Мой опыт просто позволяет мне не писать лишнего. В юности, когда пишешь, тебе нужно доказать свое мировоззрение. Помню, когда мне было лет 12, у меня была температура сорок, а мама была занята и за мной пришел присмотреть сосед. "Какую книжку дать тебе почитать?

Может, Афанасия Фета?" - "Нет, мы не сторонники чистого искусства! Мы - общество сторонников настоящего реализма!"- ответил я. Но это юность. Нужно обязательно быть сторонником или несторонником чего-либо. Новую пластинку «Не уходи далеко» я выпускаю в сентябре. Это будет сольный альбом, только одна песня будет исполнена дуэтом с женой. Признаюсь, у меня уже и следующая пластинка по материалу готова.

- Тогда, лет десять назад, со своим увлечением латинской музыкой вы стояли особняком на российской эстраде...

- Вообще, все это называется босса-нова. Она может быть быстрее, медленнее, жестче, мягче... И что касается того же Карлоса Сантаны или Ал ди Меола, с кем я работал, они все в основном люди достаточно оригинальные. Ведь сама по себе латинская музыка очень глупая. Мексиканская музыка, например, примитивна. Испанская же музыка насыщена арабской и итальянской, и поэтому на самом деле очень глубокая. Более-менее серьезные люди на этом рынке всегда умудрялись объединять стили и лады так, чтобы это звучало в их пользу. Наверное, то, что получилось у меня на сегодняшний день, это объединение всех этих стилей и совмещение их с чем-то нашим, с нашим представлением о жизни. С русским текстом, русским словом.

- Насколько тяжело это было сделать?

- Да, сделать это было сложно. Изначально все началось с джазового училища, с босса-новы. Детство проходило за «железным занавесом», поэтому пластинок было не особенно много. Просто именно это музыка нравилась очень сильно. В ней есть какая-то искренность. Но, опять-таки, эта искренность есть не во всех проявлениях. Если взять латиноамериканскую песню и положить ее на русский язык, получится ансамбль «Ритмы планеты» и никаких достижений в этом смысле не будет. Я пробовал это делать.

До того как появился «Босоногий мальчик», я придумывал кучу вещей и в итоге получались просто песни «латинос», переведенные на русский язык. Но вот найти именно симбиоз! И вот когда я «въехал», что сочинить можно так, что это будет интересно человеку в Самаре, Челябинске, Николаеве, Киеве… Средством художественной выразительности в данном случае выступила именно латиноамериканская музыка.

- Расскажите историю создания песни "Если ты когда-нибудь простишь".

- Мы сильно поругались с Анжеликой. Я ужасно ее обидел, сказал несколько слов, которых не должен был говорить. Я понимал, что эти слова уже не вернуть. Но, слава Богу, она человек творческий, и был всего один способ помириться: я поднялся в студию, и ровно за двадцать минут написал эту песню.

- Практически все "звездные союзы" в российском шоу-бизнесе уже распались...

- Таких браков, как наш, по-моему, уже и не осталось. У нашего «публичного» брака есть огромный плюс и огромный минус. Минус - это то, что никто из нас не имеет настоящего супруга. В том смысле, что жена должна готовить завтрак, а муж - ухаживать за женой, когда ей нехорошо, а не торчать на студии. Мы ухаживаем друг за другом в основном духовно.